© 2009

Главная

Книги

О Борхесе

Фотографии

Алфавитный указатель

Назад

Феномен Борхеса

Из интервью...

— Вас когда-нибудь интересовала живопись?
— Да, на меня произвели большое впечатление Рембрандт, Тернер, Веласкес, Тициан; мне понравились некоторые экспрессионисты. И, наоборот, те художники, которыми принято восхищаться — скажем, Эль Греко, — никакого впечатления. Его представление о небе, где обитают епископы, архиепископы, митроносцы, скорей походит на мое представление об аде... Мысль о церковном небе, напоминающем Ватикан, кажется мне отталкивающей. Вам, полагаю, неприятно это слышать, разве нет? А поскольку небо у Эль Греко действительно такое, меня влечет в противоположную сторону. И все из-за моей ностальгии по чистилищу и аду. Но у Эль Греко такое видение связано с неверием, это его безразличие заметно в живописи. Он знал, что другой жизни нет, но чтобы, как говаривал Маседонио Фернандес, "не ссориться с властями", он и писал всех этих епископов.
— Как вы считаете, существует ли другая жизнь?
— Нет, я уверен, что никакой другой жизни не существует...

* * *

Хорхе Луис Борхес родился в Буэнос-Айресе в 1899 году. Его отец, Хорхе Гильермо Борхес, профессиональный юрист и философ-агностик, связанный по материнской линии с родом Хэзлем из графства Стаффордшир (Англия), собрал огромную библиотеку англоязычной литературы. Фанни Хэзлем, бабка Хорхе Луиса, обучала детей и внуков английскому. Этим языком Борхес владел великолепно: в 8 лет он перевел сказку Уайльда — да так перевел, что ее напечатали в журнале "Сур". Позже Борхес переводил Вирджинию Вулф, отрывки из Фолкнера. Рассказы Киплинга, главы из "Поминок по Финнегану" Джойса. Наверное, от англичан он перенял любовь к парадоксам, эссеистическую легкость и сюжетную занимательность. Многие литераторы острили, что Борхес — английский писатель, пишущий по-испански.

Библиотеки сопутствовали всей жизни Борхеса. Буэнос-Айрес, Женева, Цюрих, Мадрид — в этих городах Борхес изучал языки, европейскую культуру. Книги для него не просто книги, а нечто большее. Это культура. В 1955 г. Борхес становится директором Национальной библиотеки Буэнос-Айреса.

Мир знает разных Борхесов. Один из них — национальный аргентинский поэт, лидер популярного в 20-30-х гг. поэтического движения "ультраизм". Другой — писатель-интеллектуал, один из самых читаемых в Европе 60-80-х гг., убежденный космополит. Первый сочиняет сентиментальные милонги (так называют старших сестер танго); их исполняют по радио как городской фольклор. Второй публикует научные эссе и новеллы; их польские, английские и французские переводы появляются с комментариями, много превосходящими объем оригинала. Кто-то из этих Борхесов подписывает протесты против произвола аргентинских военных; какого-то другого всю жизнь обвиняют в эскапизме, бегстве от реальности. Одному (за новеллу "Deutsches Requiem") кричат: "Фашист!"; другой под видом литературной критики публикует антифашистские памфлеты. Наконец, есть безвестный портеньо (так называют коренных жителей аргентинской столицы), которого лишили места в окраинной библиотеке и отправили инспектором по дичи на городские рынки, и есть почетный доктор крупнейших университетов мира, лауреат стольких литературных премий Европы и обеих Америк, что даже специалисты не могут их перечислить. И тем не менее, все это один человек — Борхес.

О Хорхе Луисе Борхесе слова нельзя сказать, чтобы не впасть в парадокс. Он предельно рационалистичен; он прагматик в бытовом и философском смысле слова: в логике, истории религии, восточной и западной мистике, физике XX века, истории литературы, даже в политике Борхес выбирает только то, что представляет по его словам "эстетическую ценность". Главные метафоры, с которыми принято связывать его своеобразие, относятся к мышлению, памяти, культуре (книга, лабиринт, зеркало). Борхеса можно охарактеризовать как иррационалиста или даже как мистика. Все, что существует в мире Борхеса, существует "вероятно", "предположительно", "гипотетически" — как возможность, а не как реальность. Ему нравится все невысказанное, неоформленное, до конца нераскрытое. Как это ни парадоксально, крайности мышления Борхеса совпадают. Вектор, направленный от "всего" к "одному", и вектор, идущий от "одного" ко "всему", бесконечно малое и бесконечно большое, математическая точность и мистический порыв — все это связано у него воедино. Он видит мир из какого-то бесконечного далека. Эта ироническая дистанция позволяет ему видеть мир целиком, а читателю — наслаждаться происходящими в мире превращениями и хитросплетениями.

Нам не избежать парадоксов Борхеса: пытаясь "забыть" книги и библиотеки, он нам о них напоминает; скептик и ироник, Хорхе Луис Борхес причащает нас культурой.

<...>

© «Эспаньола», русская газета в Испании, 1999
перевод В.Кулагиной-Ярцевой
Публикацию подготовила Лариса Горовенко